Не многим известно, что архитектор Альфред Александрович Парланд делал проекты и возводил не только церковные сооружения, но и занимался строительством частных зданий. Дом Глушковой в Санкт-Петербурге – первое жилое строение, выполненное в 1874 году полностью по проекту Альфреда Парланда. До этого он занимался лишь отдельными переделками частных построек. Так, в марте 1871 года, являясь ещё студентом императорской Академии художеств, он просит разрешение на исполнение архитектурного заказа: «Высокопокорнейше прошу совет Академии о дозволении произвести перестройку части внутренности одного частного дома, так как научный экзамен, для сего необходимый, мною уже сдан»[1]. Пять преподавателей архитектуры (среди них профессора Д. Гримм, Г. Гедике) рассмотрели его прошение, учли, что ученик закончил курс наук по строительному делу в 1866 году, а «в настоящее время конкурирует на 1-ую золотую медаль»[2], и дали своё согласие на выдачу свидетельства Парланду, необходимого ему для получения заказа.

 

В ноябре 1871 года Альфред Парланд побеждает в конкурсе архитектурных проектов и награждается большой золотой медалью. В том же месяце получает диплом, где прописано, что Академия художеств «за искусство и отличные познания в архитектуре признает и почитает Классного Художника Альфреда Александровича Парланда своим Академиком с правами и преимуществами в установлениях Академии Предписанным»[3]. С этого момента никаких дополнительных разрешений на производство строительных работ Парланду не нужно, – заказчикам он предъявляет диплом, где указано, что он является академиком архитектуры.

 

Весной 1874 года потомственная почётная гражданка Санкт-Петербурга Наталья Григорьевна Глушкова решает построить на участке принадлежащей ей земли каменный дом. Её муж купец Иван Глушков в 1837 году обратился с письменной просьбой к императору о даровании ему и его семье (включая жену, четырёх сыновей и пять дочерей) звания, учреждённого Николаем I в 1832 году[4]: «дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества Указом повелено было сие моё прошение с приложениями в Герольдию принять и меня с семейством удостоить звания потомственного почётного Гражданства выдать на оное установленную грамоту»[5]. Канцелярия городской Думы выдаёт свидетельство, что препятствий к его возведению в вышеуказанное звание нет, т.к. он «в 1827 год поступил в первую Гильдию…в продолжение времени нахождения его Глушкова в купечестве, он несостоятельности не подпадал и судебным приговором опорочен не был»[6]. Департамент герольдии рассмотрел все документы и постановил, что Иван Глушков отвечает всем требованиям, установленным статьёй 370 «О состоянии людей в Государстве» тома № IX свода законов: «В купеческом сословии почётное Гражданство даруется потомственно…купеческим семействам, которыя состоя с платежем установленных повинностей сряду 10 лет в первой, или 20 лет во второй гильдии…»[7]. Из этих удостоверений можно сделать вывод, что Глушков на протяжении десяти лет заявлял властям о своём капитале не менее чем в 50 тысяч рублей и платил все установленные пошлины государству. Да и за присуждение привилегированного звания он тоже заплатил пошлинные деньги: 1100 рублей отчислил в казну, плюс оплатил все расходы по разбирательству этого дела, включая 4 рубля за негербовую бумагу и 12 – за гербовые листы[8].

 

Его жена, Наталья Григорьевна Глушкова, наследовав после смерти мужа недвижимость, в том числе и землю на Большой Дворянской улице, заказывает молодому архитектору Альфреду Парланду выполнить для неё все необходимые чертежи для постройки особняка. Неизвестно, как почётная потомственная гражданка познакомилась с Парландом и почему решила поручить ему большой проект. Архитектор в это время являлся пенсионером Академии художеств, и, получая стипендию в размере 309 рублей серебром[9], был занят архитектурной практикой в Троицкой Сергиевой Пустыни Санкт-Петербургской Епархии.

 

Вероятно, кто-то порекомендовал Глушковой начинающего специалиста. Можно предположить, что доверить заказ Альфреду Парланду посоветовал его отец, Александр Иванович. Он и муж Натальи Григорьевны в 1830-х – 1840-х гг. являлись «первостатейными» купцами, а значит, вероятнее всего, были хорошо знакомы. Как бы то ни было, достоверно известно, что 15 апреля 1874 года Альфред Парланд предоставил в строительное отделение Санкт-Петербургской городской Управы чертежи на «постройку дома (особняка) под Лит. А, со службами деревянными под Лит. Б и каменными под Лит. В, помойной ямой под Лит. Г. и каменным ледником под Лит. Д»[10]. Накануне Парланд лично сверил свои расчеты на бумаге с планом участка на месте. Строительное отделение послало своего участкового архитектора Аникина, который засвидетельствовал, что «двор этот нестроен»; и землемера Путилина, в свою очередь удостоверившего, что «означенный двор не подходит под урегулирование по плану Высочайше утвержденному 16 Марта 1861 года»[11]. За неимением препятствий 25 мая было выдано разрешение на строительство: «Городская Управа, сообразив представленные чертежи с законами, постановила: постройку кам. одноэтажного на нежилом подвале лицевого дома, означенного в плане под Лит. А., каменных и деревянных, одноэтажных служб под лит. Б и В, каменного крытого землею ледника под лит. Д; устройством деревянной помойной ямы под лит. Г…дозволить»[12]. 

 

Глушкова заплатила положенную пошлину в Казначейство: 20 копеек на делопроизводство и 41 рубль «за пятнадцать форматов, на основании Ст. 382. Т. XII ч. I. Уст. Стр. по положению 1868 г.»[13], и начались работы. Но вскоре заказчица просит Парланда переделать проект, т.к. она решает увеличить дом на один этаж. Архитектор выполняет заказ, и 19-го августа Наталья Григорьевна лично (до этого дела по её доверенности вёл Парланд) подаёт новое прошение в строительное отделение: «По плану утвержденному Спет. Гор. Управою, разрешено мне во дворе моем, состоящем в 3 участке Петербургской части, по Большой Дворянской улице под № 27, построить каменный одноэтажный на подвалах лицевой дом и другия надворные постройки. Желая на месте вместо разрешенного мне одноэтажного на подвалах лицевого дома, построить таковой во два этажа, имею честь покорнейше просить Строительное Отделение Спет. Городской Управы, разрешить просимое мною изменение, согласно прилагаемым при сем чертежам»[14]. Глушкова вносит в Казначейство 27 рублей пошлины, и процедура рассмотрения повторяется с самого начала. В результате участковый архитектор Аникин подтвердил, что «строение лит. А и А* начаты только постройкою по плану утвержденного в текущем году и что более никаких строений в этом дворе не имеется, кроме постановленного временного деревянного сарая»[15]. И вскоре просительнице выдаётся разрешение на строительство уже двухэтажного дома: «Дозволить, с соблюдением общих правил, приложенных к плану, и с тем, 1) чтобы пред дверьми на улицу не было выпускаемо более одной восходящей ступени, согласно 7 п. 295 ст. Уст. Стр.; 2) чтобы при отхожих местах и помойной яме были устроены надлежащия вентиляция и наружные выскребы, согласно детальным чертежам; 3) чтобы одновременно с прокладкою подземельной трубы, был устроен форменный колодезь с 3-мя отделениями; 4) чтобы все условия плана утвержденного 25 мая сего года, были в точности исполнены, при возведении надворных построек»[16].

 

В архиве Строительного отделения сохранился генеральный план здания, включая чертежи жилых этажей, разрезы и фасады служебных помещений во дворе. Все они выполнены и подписаны Альфредом Парландом. Архитектор детально разработал главный фасад здания, выходящий на Большую Дворянскую улицу. Учитывая желания заказчицы, он предложил проект особняка, отправляющего зрителя к русскому стилю: ажурные карнизы над семью окнами в центре фасада и над двумя по бокам, узоры между ними, орнамент по стене, – всё напоминает резьбу по дереву, но всё выполнено из кирпича. Выполняя заказ, Парланд, с одной стороны, воплотил требования Глушковой, – дом в центральной части столицы напоминает «терем расписной», есть даже такие декоративные элементы, как коньки, венчающие некоторые окна. По всей вероятности, находясь уже в почтенном возрасте, купчиха не забывала о своих корнях: они с мужем были родом из Верейской губернии, которая всегда была хранительницей русских изб и усадеб. С другой стороны, молодой архитектор убедил заказчицу использовать кирпич не только как основной материал строительства, но и при декорировании здания. Альфред Парланд талантливо обыграл кирпич, выявив все его возможности при художественной отделке и создав с его помощью новые архитектурные формы богатой орнаментации.

 

Парланд как создатель проекта настоял не покрывать стены штукатуркой. Это разительно отличало здание от соседних, т.к. в Санкт-Петербурге дома преимущественно штукатурили, несмотря на непрочность такой отделки, требующей периодического обновления и окраски. Дело не только в технологическом процессе производства кирпича, при котором он по своим качествам уступал европейским материалам (машины для его изготовления были более совершенными на тот момент в Европе), но и в общей тенденции: кирпичная архитектура в целом была в упадке. Прогрессивные петербургские зодчие 70-х г.г. XIX века встали на защиту кирпича и призывали строителей его повсеместно использовать. К примеру, архитектор Иероним Китнер в своей статье «Кирпичная архитектура» писал в 1872 году, что она «при всех представляемых ею выгодах в отношении прочности, красоты форм и цвета, до сих пор так мало встречает у нас сочувствия в строителях, я полагаю несомненным, что развитие кирпичной техники составляет столь важный момент в общем развитии нашей архитектуры, что требует, со стороны моих сотоварищей, полнейшего внимания к этому вопросу. Они должны прежде всего стараться, при каждом удобном случае, показать домовладельцам и строющим все громадное значение кирпичных построек, как в практическом, так и художественном отношениях…»[17].

 

Надо заметить, что в российской столице в то время было мало домов, не покрытых слоем штукатурки, но в Германии строительство из кирпича возрождалось: ратуши, академии, железнодорожные вокзалы в Берлине, Мюнхене и других городах сооружались и облицовывались этим материалом. И Альфред Парланд, который учился в Штутгарте, мог ознакомиться с подобными зданиями и оценить все преимущества кирпича. И когда ему представился случай самому на практике применить его, он воспользовался этой возможностью и талантливо реализовал свои мысли в проекте жилого дома.

 

Дом Глушковой был построен в короткие сроки, но, к большому сожалению, здание меняло своих владельцев, претерпевало изменения. В 1892 году архитектор Н. Самойлов перестраивал дворовые постройки. В 1904 году частично менялся облик дома. И, наконец, в 1913 году гражданский инженер Андрей Оль полностью перестроил здание для нового хозяина, Т.В. Белозерского[18]. Капитальная перестройка включала в себя слом многих несущих стен, здание получило абсолютно новую крышу, все части были сведены под один карниз (никакого поэтапного завершения, с решётками и прочими элементами, как в проекте Парланда), а сам главный фасад стал сугубо классицистическим: ровная оштукатуренная стена с дорическими колоннами, центральная часть выделена коринфским ордером и полукруглой крышей. Таким образом, ничего от красоты кирпичной кладки и оформления не осталось, – всё было убрано под штукатурку.

 

В этом виде здание можно видеть сейчас по улице Куйбышева, дом № 25 (в нём располагается детская поликлиника № 19 Петроградского района). Скупой архитектурный рисунок учреждения только подчёркивает, каким новатором в разработке и деталировке частей был молодой архитектор Альфред Парланд в своём первом проекте жилого особняка.

 

 

---