Молодой архитектор, Огюст Рикар Монферран, понимая, что Русская кампания 1812 года разорила многие аристократические семьи Франции и найти заказы на строительство роскошных зданий на родине будет затруднительно, решил попробовать свои силы в стране-победительнице. Одарённый проектировщик, мастерски владея искусством рисунка, он создал великолепный альбом архитектурных памятников, выполненных акварелью и тушью, которые можно возвести в России для увековечивания её триумфальной победы над галлами. Амбициозному архитектору удалось весной 1814 года лично преподнести книгу своих проектов в дар российскому императору во время пребывания Александра I в Париже. Монарх благосклонно принял альбом (он сейчас находится на хранении в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге), чем укрепил честолюбивого молодого человека в решении о переезде в Санкт-Петербург. В 1816 году Монферран пребывает в российскую столицу. По приезде, заручившись рекомендательными письмами, он является на приём к генерал-лейтенанту Августину Бетанкуру, талантливому инженеру, известному своими научными трудами и разработками механических приспособлений в Европе, и назначенному в этом же году императором руководителем Комитета строений и гидравлических работ Санкт-Петербурга. Собственно Бетанкур и разглядел в неизвестном архитекторе значительные способности: взяв его в штат Комитета чертёжником, он в нём не ошибся. Новый сотрудник справлялся со всеми порученными проектами: Монферран создаёт архитектурные чертежи фонтана для Москвы, построек на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде, где возводил сооружения и Августин Бетанкур, лицея Армана Эммануэля де Ришелье в Одессе, основанного в 1817 году по указу Александра I. И когда встаёт вопрос перестройки Исаакиевской церкви, дабы придать сооружению в центре столицы законченный художественный вид, соответствующий новому времени и стилю, Монферран не остаётся в стороне. Он разрабатывает проект, который понравился Александру I и был им утверждён к исполнению. Так, тридцатидвухлетний архитектор получил главный заказ всей жизни. 

21 декабря 1816 года Монферрану по указу самодержца за «собственноручным подписанием» было назначено жалованье: «состоящему при мне архитектору французскому уроженцу Монтферану, повелеваю производить ему из нашего Кабинета по три тысячи рублей в год жалованья» [1, л. 1]. С 1818 года помимо этих 3.000 рублей ассигнациями, выплачиваемых зодчему из Кабинета его императорского величества, стали выдавать 7200 рублей в год из сумм Комиссии о строительстве Исаакиевского собора [1, л. 43] за исполнение должности архитектора здания. Но Монферрану, ориентировавшемуся на аристократический образ жизни петербургской знати, этих денежных средств было не достаточно. Он постоянно брал деньги в долг. Отдавать мог частями, задерживая обещанную выплату: «С Архитектора Монферана весь вычет по сообщениям Губернского Правления составлял  Белоногову 1824 р., Титулярному Советнику Кистеру 1000 р., иностранцу Ивану Виару 400 р. (Всего—3224 р.). В число коих отослано 15 июня 1822 года —  990 р.; 4 апреля  1823  —  990 р; 3 окт. 1823 г. — 660 р. ; 6 марта 1824 г.  — 330 р.   (Всего — 2970 р. )» [1, л. 15]. На тот момент Монферран оставался должен и купцу Фёдорову (500 р.) и надворному советнику Бордевичу, управляющему Демидова (1824 р.). Кредиторы обращались с жалобами на Монферрана, требуя выдачи им денег из жалованья зодчего. Так, 17 сентября 1824 года генерал-майор Института Корпуса инженеров сообщения Пьер-Доминик Базен, состоявший после Бетанкура в должности председателя Комитета строений и гидравлических работ в Санкт-Петербурге сообщал, что: «Получив от Господина Архитектора Монферана полное удовлетворение по делу должных им мне прежде сего 2 тысяч рублей, я покорнейше прошу Кабинет Его Императорского Величества выдать Господину Монферану жалованье, удержанное в следствие моего взыскания и уведомить о сей просьбе то присутственное место по отношению коего учинилось таковое удержание» [1, л. 13]. 

Настоящей удачей для Монферрана стали архитектурные заказы на проектирование построек для представителей богатых семей Петербурга. В частности, разработка планов и чертежей дома и дачи, предполагаемых к строительству на южном берегу Крыма для Кирилла Александровича Нарышкина. Представители петербургской знати стали приобретать участки земли на южном берегу Крыма, славившегося своим субтропическим климатом, пышной растительностью и возможностью отдыха с живописным видом на море. Сестра Кирилла Нарышкина, Елена Александровна, выйдя второй раз замуж за князя Василия Сергеевича Голицына, переехала на юг России, где супруги владели имением «Василь-Сарай» в Магараче. Брат Кирилла Александровича, Лев Нарышкин, также владел большим крымским имением Мисхор. Его жена увлекалась обустройством сада, о чём свидетельствуют записи о закупке ею декоративных растений в императорском Никитском ботаническом саде. Интересно, что директор Никитского сада, Николай Андреевич Гартвис, для привлечения богатых помещиков Крыма к покупкам цветов во вверенном ему учреждении, выводя новые сорта роз, давал им названия в честь именитых заказчиков. Так, существовали розы «Princesse Helene Galitzine» («Княгиня Елена Голицына»), «Prince Basile Galitzin» («Князь Василий Голицын»); «Olga», «Оlga Narichkina» и «Rosea plena Olga», посвящённые супруге Льва Александровича — Ольге Станиславовне [2]. 

Кирилл Нарышкин также как  и его родственники решил обустроить участок земли в Крыму. Он поручил Монферрану разработать архитектурные проекты жилого дома, по всей видимости, по совету своей жены Марии Яковлевны, в девичестве — Лобановой-Ростовской. Её брат, князь Александр Яковлевич Лобанов-Ростовский, богатейший человек Петербурга, ранее выстроил по проекту Огюста Монферрана дворец рядом со строящимся Исаакиевским собором (1817—1820), получивший название «дом со львами». В 1822 году Монферран, виртуозно умевший проектировать здания в разных архитектурных стилях, предложил заказчику каменную виллу в готическом стиле, так как именно этот «романтический» стиль прекрасно вписывался в живописные виды природы морского побережья: утёсы, крутые склоны позволяли построить здание на высоком месте, откуда было бы видно море. Наличие смотровой площадки для обозрения красивых окрестностей предполагало вытянутые архитектурные формы (башенки), а стремление сделать жилище как можно более светлым для проникновения внутрь лучей южного солнца, задавали пропорции окон больших размеров. Вот почему архитекторы, возводившие жилища для крымских помещиков, часто выбирали этот стиль. Монферран разработал проект фасада для нарышкинского дома, отсылающего к средневековым замкам: эффектный готический особняк с множеством вытянутых окон стрельчатой формы, многоскатной черепичной крышей увенчан шпилеобразными башенками и флюгерами. Удлинённые формы парадной двери, обилие кованных декоративных элементов на фасаде и крыше, архивольты над мелко расстеклованными окнами (возможно, в некоторых предполагалось расположить цветные витражи) создавали ощущение устремлённости здания вверх. С другой стороны, архитектор спроектировал здание, вытянутое в длину, что позволило создать устойчивое, симметричное и целостное жилище, способное удовлетворить потребностям хозяев (например, разделение на женскую и мужскую половину).

Монферран О. Р. Проект дома в Крыму для Кирилла Нарышкина. 1822. Чертёж, тушь, бумага
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

Монферран составил и проект дачи с высокой смотровой башней для Кирилла Александровича там же в Крыму. Двухэтажное здание меньше по своим размерам крымского дома и предназначалось, видимо, для кратковременных остановок в нём хозяев. 

Монферран О. Р. Проект дачи в Крыму для Кирилла Нарышкина. 1829. Чертёж, тушь, калька
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

В. К. Шуйский в своей книге о Монферране упомянул о проектировании зодчим «дома князя А. Н. Голицына в принадлежавшей ему усадьбе «Александрия» в Гаспре [3]. Существует ряд чертежей, к сожалению, не подписанных архитектором и не имеющих указания на время создания, имя заказчика. В ряде случаев Монферран делал надпись, удостоверяющую лишь место предполагаемого возведения — Крым; в других подписи вовсе отсутствуют. Необходимо отметить, что в эти же годы, когда зодчий разрабатывал проекты для Кирилла Александовича, гражданским губернатором Тавриды являлся Дмитрий Васильевич Нарышкин (1823—1829), который вместе с супругой, Натальей Фёдоровной Нарышкиной, трудились над благоустройством своей уютной крымской резиденции — имением Симеиз. Таким образом, на данный момент нельзя однозначно сказать, для кого эти дома проектировались: для Нарышкиных, Голицына или другого именитого лица. Но из-за схожести стилистических решений принадлежность этих работ к крымским проектам исключать нельзя. Кроме того, приёмы оформления зданий отсылают к архитектурным формам, присущим домам, возводимым на южных территориях  (наличие увитыми ветвистыми розами открытых террас и галерей, высокой смотровой башни и так далее). Вот почему, этот вопрос требует выяснения, научно-исследовательская работа в данном направлении должна быть продолжена. 

Монферран О. Р. Проект загородного дома. Фасад с эркером и фасад с лоджией. Чертёж, тушь, акварель, бумага
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

Монферран О. Р. Проект загородного дома. Чертёж, тушь, бумага
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

Монферран О. Р. Проект фермы в парке. Чертёж, тушь, калька
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

Сохранился проект Монферрана, выполненный им для Орианды (так писалось название первого императорского имения в Крыму во времена Монферрана; со второй половины XIX века принято писать «Ореанда»). Путешествуя по Крыму, Александр I за месяц до своей внезапной кончины приказал сопровождавшему его в поездке Новороссийскому генерал-губернатору графу Михаилу Семёновичу Воронцову (являвшегося двоюродным братом Кирилла, Льва и Елены Нарышкиных) выкупить приглянувшийся ему участок земли. Представляется, что царю понравилось расположение участка и живописные виды на море, так как земля была не обработана: не было ни сада, ни каменных строений (даже для садовника). 2 марта 1827 года Христиан Стевен, главный инспектор шелководства и сельского хозяйства Крыма, описывает управляющему Министерством Внутренних дел эту местность: «Сие имение лежит 12 верст к западу от Никиты близ самого полуденнаго мыса Крымского полуострова, на Юго-восточном покате горного хребта, длиною около двух верст вдоль по морскому берегу, а шириною около полуверсты до вновь проведенной большой дороги; квадратного содержания 95 десятин. Оно большею частию покрыто мелким дубовым и грабовым лесом со многими дикими яблонями и грушами и диким виноградом, но есть и открытые места. Почва вообще весьма каменистая, наипаче к берегу и местами возвышаются преогромные крутые скалы, в щелях коих изредка произрастают всегда зеленые деревья. Несколько источников среди земли, а наипаче протекающие свыше воды, сбегают к морю каскадами по глубокому узкому оврагу.…Сей овраг, вдоль коего проложена дорожка, с каскадами, когда довольно воды, и упомянутые выше скалы, да несколько больших орешин составляют главную красоту места. К морю земля оканчивается крутым голым утесом; самый берег не более нескольких сажень ширины, покрыт голышами и не представляет удобного пристанища судам» [4, л. 68].

Из-за неожиданной смерти самодержца приобретение имения в императорскую собственность не было завершено в 1825 году. 26 апреля 1826 года земля была оформлена по всем правилам уже при Николае I и купчая крепость была доставлена в Уездный Симферопольский суд Таврическим гражданским губернатором Д. В. Нарышкиным [4]. Достоверно нельзя сказать, каким хотел видеть своё крымское имение Александр I. Сохранилась копия листа, датированная 30 октября 1825 года, где император лично составил перечень помещений будущего особняка. В центральной части дома он планировал разместить покои для супруги (одна спальня, салон, столовая, гардероб, комнаты для прислуги) и себя (кабинет, комната для камердинера, гардероб, прихожая). В крыле предполагались комнаты для секретаря, врача, гостей, а также хозяйственные помещения с кухней. 

Александр I. Перечень помещений виллы в имении «Орианде». Тушь, бумага
РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (20/78). Д. 1. О поступлении сего имения в ведение Кабинета и о последовавших распоряжениях к содержанию онаго в надлежащем устройстве. 1826—1828. Л. 15
Публикуется впервые

Император поручил разработать план внутреннего устройства здания Филиппу Эльсону, которого годом ранее утвердил в должности Первого архитектора Южного берега Крыма. Зодчий, родом из Англии, получил блестящее образование в Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге, и после пенсионерской поездки по Европе переехал работать в Крым. Являясь протеже генерал-губернатора Новороссийского края, был известен своими постройками частных вилл для именитых помещиков, обустраивавшихся на побережье. Эльсон не ограничился составлением чертежей внутренней планировки двухэтажной виллы, но и предложил проект внешнего облика здания в Ореанде. Архитектор разработал фасады в стиле романтизм: сплавливая декоративные элементы готического и мавританского стилей, он стремился создать художественный образец крымской архитектуры. Граф Воронцов в своей обстоятельной записке действительному тайному советнику князю Александру Николаевичу Голицыну писал о замыслах предположенного строения государем в Ореанде: «в Бахчисарае Его Величество изволил отдать Архитектору Эльсону собственноручную записку о размещении построек, с повелением составить по ней план. Господин Эльсон исполнил Высочайшую волю и сделал как план, так и фасад, которые при сем посылаю вместе с копиею самой записки государя Императора, и почитаю должным присовокупить, что о фасаде Господин Эльсон Высочайшаго повеления не получал, а сделал оный от себя: покойный Государь изволил говорить, что на сей счет распорядиться после, и я полагаю, что Его Величеству может быть угодно бы было иметь фасад совсем в другом вкусе» [4, л. 8]. 

Эльсон Ф. Ф. План виллы императора Александра I. Чертёж, тушь, бумага
РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (20/78). Д. 1. О поступлении сего имения в ведение Кабинета и о последовавших распоряжениях к содержанию онаго в надлежащем устройстве. 1826—1828. Л. 17
Публикуется впервые

Эльсон Ф. Ф. План фасада виллы императора Александра I. Карандаш, тушь, бумага
РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (20/78). Д. 1. О поступлении сего имения в ведение Кабинета и о последовавших распоряжениях к содержанию онаго в надлежащем устройстве. 1826—1828. Л. 16
Публикуется впервые

Возможно, Александр I поручил бы разработать проекты фасадов своей летней резиденции в Крыму хорошо известному ему архитектору, получавшему жалованье из Кабинета Его Величества, которому он уже доверил важное строительство в центре столицы. Сохранился чертёж Монферрана церкви в Ореанде. План здания, помещённый в центре листа, указывает на предположительное строительство целого богослужебного комплекса: помимо помещения для молитвы, предусмотрены и réfectoire (трапезная), bibliothèque (библиотека) и так далее.

Монферран О. Р. Проект монастыря в имении «Орианда». Чертёж, тушь, калька 
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

В Таврической губернии существовали на тот момент три мужских монастыря: «Корсунский старообрядческий монастырь, с 49 монашествующими; Георгиевский греческий монастырь, близ Балаклавы, с 10 монахами; Успенский греческий монастырь, близ Бакчисарая, или правильнее, Успенская кладбищенская церковь» [5, с. 202]. Если планировалось возведение, пусть небольшого, но ещё одного комплекса жилых и хозяйственных построек для монашествующей братии, то нельзя исключать, что созданный Монферраном на отдельном листе проект кухонного и конюшенного корпусов предназначался также для Ореанды; этот вопрос требует дальнейшего уточнения.

Монферран. О. Р. Проект кухонного и конюшенного корпусов. Чертёж, тушь, акварель, бумага
Научно-исследовательский музей при Российской академии художеств

Однозначно можно утверждать, что зодчий был осведомлён об императорском имении и надеялся получить заказ на благоустройство участка на берегу моря у нового владельца. Об этом свидетельствует сделанная им неразборчивая слева внизу надпись карандашом на проекте монастыря (повторена дважды): «Cet édifice m’a été demendé…(Это здание было мне поручено…) S-te Oriande en Crimée». Но заказ так и не был получен, так как Николай I на тот момент не был заинтересован в этом имении. Сохранившиеся на бумаге планы монастыря, возможно, кухонного и конюшенного корпусов для Ореанды, как и проекты особняков для помещиков приморских мест Крыма подтверждают профессионализм Огюста Монферрана, умевшего реализовать своё мастерство в проектировании как культовых, так и гражданских сооружений.  

Н. Ю. Толмачева, старший научный сотрудник Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» 

Выражаю признательность за предоставленные изображения руководителям и сотрудникам Российского государственного исторического архива и Научно-исследовательского музея при Российской Академии художеств. Особенно благодарю за неоценимую помощь при работе с документами Марию Геннадьевну Бондареву, учёного секретаря НИМ РАХа, и Елену Борисовну Иванову, хранителя музея.

Источники

1. РГИА. Ф. 468. Оп. 4. Д. 416. О жалованье Архитектора Монферрана. 
2. Арбатская Ю. Я., Вихляев К. А. Повесть о жизни и приключениях доблестного рыцаря Николая Ангорн фон Гартвиса в Крыму и его прекрасных розах. Симферополь: Бизнес-Информ, 2011. 198 с.
3. Шуйский В. К. Огюст Монферран: история жизни и творчества. Москва: Центрполиграф; Санкт-Петербург: МиМ-Дельта, 2005. С. 77.
4. РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (20/78). Д. 1. О поступлении сего имения в ведение Кабинета и о последовавших распоряжениях к содержанию онаго в надлежащем устройстве. 1826—1828.
5. Военно-статистическое обозрение Российской Империи / издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального Штаба. Т. 11. Ч. 2: Таврическая губерния / [по рекогносцировкам и материалам, собранным на месте, составлял Генерального штаба подполковник Герсиванов]. 1849. 225 с.