Александр Парланд, отец архитектора храма Воскресения Христова, был старшим сыном Джона Парланда (1758–1842) и Элизабет Парланд (урождённой Форрестер). Джон Парланд, выходец из Шотландии, большую часть жизни прожил в России и дослужился до чина камер-фурьера Двора Его Императорского Величества. Он сохранил англиканскую веру и своих детей крестил по обычаям англиканской церкви. Об этом свидетельствуют записи в метрических книгах[1], хранящиеся в Российском государственном историческом архиве, – отсюда известны и даты их рождения, и имена священников, проводивших обряд, и списки присутствовавших.… Это относится ко всем детям Джона Парланда, кроме… старшего сына. В связи с тем, что Джон или, как его звали в России, Иван Парланд не терял связь с Англией, где у него и его жены остались родственники, вероятно, что Александр Парланд был рожден там и, следовательно, записан в метрических книгах Англии. Для того, чтобы выяснить год рождения Александра Парланда, я обратилась за помощью к члену Британской академии Энтони Кроссу, который много лет занимается исследованием жизни и деятельности англичан в Санкт-Петербурге. Так, в одной из своих книг «На Берегах Невы: эпизоды из жизни и деятельности британцев в России XVIII века» (1996) упоминается и Парланд, как «предприниматель». Кросс ответил, что у него в записях фигурирует 1800 год как год рождения Александра Парланда, но источник сведений утрачен, и лучше обратиться к документам в Лондоне[2]. Этот год переписывают и родственники по боковым ветвям генеалогического дерева на своих сайтах (иногда указывают еще и 1799 год). Однако это вызывает сомнение, т.к. мною найдено брачное объявление, напечатанное в английской газете, за 1804 год, где говорится о предстоящей свадьбе в Лондоне между Джоном Парландом, эсквайером из Санкт-Петербурга, и мисс Форрестер, дочерью мистера Форрестера из Эдинбурга. Вот почему более вероятным представляется рождение старшего сына между 1804 и 1806 годами, когда в метрических книгах, находящихся в архиве в Санкт-Петербурге, встречается первое упоминание о Парландах: в 1806 году происходит крещение Александра Питера Парланда[3], сына Джона и Элизабет Парланд, который умрет в 1808 году в возрасте трех лет, о чем есть также запись в книге регистрации прихожан[4].

 

Александр Парланд получил домашнее образование, прекрасно владел английским языком. Родители постоянно принимали у себя дома англичан, приезжавших по делам в Россию, в основном по торговым делам. Отец, будучи состоятельным человеком, собственником нескольких зданий в Петербурге, направил старшего сына по купеческой стезе, в то время как младшему сыну он выхлопотал дворянское звание и определил на учебу в Императорский Царскосельский лицей. И Александр Парланд стал купцом, занимающимся торговлей с Англией. Первое упоминание о нем встречается в справочнике за 1834 год: «Парланд, Александр, Спбургский куп., жит. Вас. части в 15 лин. в д. № 636»[5].

 

Дела у Александра Парланда шли хорошо, он был владельцем нескольких судов, поставлял в Англию разное сырье, включая пеньку, лён и лес. Во всех справочниках Санкт-Петербурга он значится как «санкт-петербургский купец», не «иностранный», но его дети всегда в своих формулярах писали, что они ведут свое происхождение от Боргосского купца. Видимо, Александр Парланд действительно имел предпринимательские задатки, т.к. он вел торговлю с английскими купцами не напрямую, из петербургского порта, а через финский город Борго (ныне Порвоо). Это экономило Парланду значительные денежные суммы, ведь купцы Великого княжества Финляндии не платили налоги в Российскую казну. Также его сыновья освобождались от отбывания воинской обязанности.

 

В 1838 году Александр Парланд женился на Марии Каролине Хельман (Hellman)[6], немке, лютеранского вероисповедания. Ее родители были состоятельными жителями города Штутгарт, где владели фабрикой. В этом браке у них родилось четверо детей: Александр (в крещении Александр Джон) 1839 г. р.[7], Ольга (в крещении Эмили Ольга) 1841 г. р.[8], Альфред (в крещении Эдвард Альфред) 1842 г. р.[9], Андрей (в крещении Генри Френсис), 1846 г.р.[10]. К сожалению, Мария Каролина рано умерла, мною установлен точный год смерти – 1847, т.к. в метрических книгах англиканской церкви есть список всех прихожан за этот год, где напротив фамилии Парланд есть запись: « Parland Alex. Married. Wife born Hellman. 1845. Wife died Sept. 47»[11]. Похоронена была на Смоленском кладбище, где хоронили всех родственников этой фамилии, включая и рано умерших детей.

 

Став вдовцом с маленькими детьми на попечении, Александр Парланд скоро женится вторично в августе 1849 года недалеко от Риги[12] на Эрнестине Элеоноре Шолвин (Scholvin). От этого брака у него было еще четверо детей: Фредерик Уильям, 1851 г. р.[13], Эрнестина Шарлота, 1852 г. р.[14], Мария Каролина, 1853 г. р.[15], Джон Александр, 1856 г. р.[16]. Александр Парланд переживет и эту жену и женится в третий раз на Елизавете Ивановне Гари, с которой у него тоже будут дети. Из документов доподлинно известно об Альберте Александровиче, 1870 года рождения, крещёном в Евангелическую Лютеранскую веру, который учился в Петровском Училище Санкт-Петербургского общества, и дело этого воспитанника хранится в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга[17].

 

Александр Иванович Парланд жил в собственном большом доме на Васильевском острове, жил на широкую ногу, ни в чём не отказывая своей семье. Он продолжил традицию отца устраивать дома семейные праздники с приглашением друзей, знакомых. В своих воспоминаниях Василий Васильевич Верещагин, ровесник Альфреда Парланда и его близкий друг с детских лет, чьи родители дружили с родителями будущего архитектора храма Воскресения, проводили вместе праздники, часто у них гостили, когда бывали в Санкт-Петербурге, писал: «Помню, как всегда добродушно шутивший Александр Иванович, подсмеивался над часовой цепочкой отца. «Что это за цепочка», говорил он притворно-презрительно, вертя в пальцах действительно не толстую золотую веревочку на поношенном жилете, «разве это цепочка – вот цепочка, настоящая», указывал он на свою; – «вы, деревенские скупердяи, зарываете деньги – не тратите их»... он говорил по-русски очень хорошо, с добродушным юмором и маленьким, точно умышленным акцентом». Отец всегда отделывался фразами, что «тише идешь, дальше будешь», или что «между расчетливостью и скупостью разница большая!»[18]

 

Но дела шли хорошо до 1848 года, так как для содержания нескольких пароходов и барж и для ведения заграничной торговли Александр Парланд брал кредиты. И именно в этом году кредиторы (общим числом двадцать один, в их числе были и выборгские купцы, и рижские, и барон Александр Штиглиц, и пр.) обратились в Биржевой Комитет Санкт-Петербурга с прошением учредить Администрацию по делам Парланда, которая бы стала управлять его делами и имуществом. Исходя из того, что все имущество, движимое и недвижимое, включая и суда, перевозившие товары и приносящие ежегодную прибыль, позволяли погасить всю сумму долга (а она составляла к декабрю 1848 года 105.299 рублей серебром 89 копеек), были выбраны купцы, которым доверяли кредиторы для ведения всех хозяйственных дел Парланда[19]. С этого момента началось медленное банкротство Александра Ивановича. Как писал Верещагин, «начинало чувствоваться стеснение семьи. Вторая жена Александра Ивановича еще рядилась в дорогие платья – как теперь помню на ней белое бальное платье с литыми серебряными колосьями; у них еще были лошади, еще ни в чем они себе не отказывали, так что мы казались сравнительно с ними замухрышками»[20].

 

Вскоре разразилась Крымская война (1853–1856 гг.), которая окончательно привела в упадок дела купца. Александру Парланду пришлось перейти на службу в биржевые маклеры, а семье перебраться из собственного дома в квартиру. И в справочнике Санкт-Петербурга за 1867 год он числится уже в списке не купцов, а маклеров: «Парланд, Александр Иванович. Б. пр. на В.О., д. 43, кв. 3. Биржевой маклер»[21]. В 1879 году, в весьма уже почтенном возрасте, Александр Парланд подает прошение в Департамент Торговли и Мануфактуры и просит «по слабости здоровья» уволить его от должности, что и было исполнено[22].

 

Установить точный год смерти по метрическим книгам прихода англиканской церкви Санкт-Петербурга невозможно в связи с утратой многих записей о смерти, сделанных священниками в конце 70-х – начале 80-х годов XIX века.… Тем не менее, с большой уверенностью можно предположить, что Александр Парланд умер в 1880 году. Этот вывод основывается на нижеследующем.

 

 Альфред Александрович, оставивший в архитектуре нашего города самый заметный след из всех детей Парланда, будучи пенсионером Императорской Академии Художеств и находясь за границей, не побоялся нарушить устав правил учебного заведения, где отдельным пунктом было записано о запрещении просить продлить срок пребывания в Европе. Из пенсионерской поездки он должен был вернуться 1 мая 1880 года. В 1879 году он обратился с ходатайством к Президенту Академии с просьбой о  продлении ему пенсионерского содержания до мая 1881 года, и в результате переписки оно было удовлетворено[23]. И несмотря на усилия, затраченные на получение этого разрешения, внезапно, осенью 1880 года, Альфред Парланд пишет письмо конференц-секретарю Академии Художеств о досрочном возвращении в Россию и просит выслать деньги на проезд до родины: «Многоуважаемый Петр Федорович! Домашние обстоятельства заставляют меня вернуться в С.Петербург до окончания срока моего пенсионерства за границею и потому я всепокорнейшее прошу, Ваше Превосходительство, выслать мне подъемные во Флоренцию…»[24]. Исходя из того, что родная мать его давно умерла, родной брат Андрей и сестра Ольга на тот момент были живы (старший брат Саша умер в раннем возрасте), а к мачехам и сводным братьям, сестрам он относился спокойно, причиной, по которой Альфред Парланд прервал свое пенсионерство за границей, могла быть только тяжелая болезнь или смерть отца.…

 

В заключение надо заметить, что Александр Парланд, хоть и обрусел, но оставался для петербуржцев англичанином: «А.И. Парланд был идеально честный, милый и добрый человек, один из тех представителей обруселых англичан, которых так любили у нас прежде, когда Биконсфильд не поселил еще в своих соотечественниках той непримиримой вражды к России и к русским, за которую мы нашлись наконец вынужденными отплачивать одинаковою монетою. Впрочем, мне сдается, что и теперь еще ни одна национальность, из поселившихся в нашем отечестве, не выставляет столько симпатичных русскому характеру типов, как британская»[25].

 

 

 

---